Ангелы плачут в июне - Страница 25

— Как ты это узнал?

— Не важно, у меня свои методы. Не смотри так, я ничего не придумал — свидетели есть. Один коллега здесь как раз в то время работал.

— А Валя?

— Она пришла в отделение вечером 12-ого примерно в 23–40 и заявила, что её изнасиловал небезызвестный тебе Руслан Василенко. Ну а Синицын вспомнил историю с сыном, психанул и придушил её, — невозмутимо сообщил Громов, выруливая на трассу.

— Это тоже запротоколировано? Он сам тебе сказал?

— Не сегодня-завтра скажет, — заверил Громов.

Я невольно поёжилась. Вот ведь гад! Уже всё за всех решил.

— А пока что говорит?

— Что не принял заявление и просто выгнал её.

— Возможно, так и было, позволь мне…

— Не позволю, — отрезал Громов. — Опять поводишь над ним руками и снимешь все обвинения? На меня давят. Мне нужен результат, а не туманные видения! Василенко пришлось пока отпустить под подписку, но Синицына я посажу, не сомневайся. Или всё-таки Василенко, я пока не решил — хорошо, когда есть выбор.

— Ну и сволочь же ты, — констатировала я, в который раз пожалев, что рассказала ему о Синицыне, не выяснив всё до конца.

— Она самая, — беззлобно хмыкнул он. — Зато я честнее тех, кто играет в рыцарей и праведников — по крайней мере, ничего из себя не строю.

Не мудрено — много ли построишь из фальши, эгоизма и жестокости?

«Три кита», на первый взгляд, казался обычным ночным клубом. Собственно, таким он и был для большинства непосвящённых посетителей, а ещё дешевым отелем, где сразу после танцев и возлияний, влюблённые парочки могли снять комнату, чтобы предаться страсти.

И только немногие избранные, проверенные временем и снабжённые рекомендациями завсегдатаев, допускались в небольшой звукоизолированный зал, в котором меньше чем за вечер можно было проиграть всё, вплоть до собственной жизни или выиграть возможность начать новую. Впрочем, по-настоящему крупных ставок здесь не делали, но прибыль заведение получало не малую.

Едва переступив порог, мы утонули в волнах цветных огней рассекающих полумрак и в грохоте ритмичных зажигательных хитов. На таком благоприятном фоне люди, в основном молодые (сюда пускали только с 18 лет) выпивали, танцевали и бесстыдно обжимались буквально повсюду.

Громов сделал мне знак не отставать, что было не просто, учитывая в какой толчее приходилось двигаться. Руку он мне не предложил и вообще всячески старался избегать любых прикосновений, значит, принял к сведению моё предупреждение. Ловко лавируя в толпе, Громов подошёл к крупному тёмноволосому усачу, сидящему за барной стойкой и что-то ему шепнул. Я подошла ближе и услышала как незнакомец, покосившись на меня, тихо заметил:

— Девушка здесь впервые.

— Я за неё ручаюсь, — широко улыбнулся лейтенант. — Это моя муза — удачу приносит.

«И путь только попробует не принести!» — читалось в его брошенном в мою сторону взгляде. Усатый с явной неохотой протянул ему нечто похожее на банковскую пластиковую карту.

— Идём, не отставай, — велел Громов и повёл меня куда-то сквозь танцующую толпу.

Наконец мы выбрались из неё и скрылись за следующей дверью. Проводившая нас взглядом девица в блестящей лиловой юбке, больше похожей на стринги с рюшами, перехватив мой взгляд, понимающе усмехнулась, видимо решила, что мы сняли комнату для любовных утех. Они находились на втором этаже. За дверью начиналась ведущая наверх лестница, а под ней обнаружилась другая почти неприметная по цвету и текстуре практически слившаяся со стеной дверь. Громов открыл её, использовав карточку, оказавшуюся электронным ключом, и мы вошли в казино…

Для достижения поставленной цели много времени не понадобилось. Через полтора часа мы вышли из клуба, и я вызвала такси. Обратно Громов меня отвозить не собирался, сказал, что у него другие планы на эту ночь. Соизволил лишь проводить до парковки, куда должна была подъехать машина.

— Теперь я тебе ничего не должна целых три месяца, — подытожила я.

— Да, всё точно, только… ты что же, могла любую сумму зарядить, не только эти жалкие три с половиной тысячи баксов? — в голубых глазах плескались алчность и разочарование.

— Четыре, — сурово уточнила я. — Громов, ты сказку о золотой рыбке помнишь?

— Что?

— Не помнишь — перечитай и не борзей, а то останешься у разбитого корыта! У нас был договор — я свою часть выполнила, теперь с тебя причитается.

Я достала из сумочки приготовленный заранее листок с фамилиями.

— Вот. Завтра, будь добр, выясни адреса этих людей и подробности уголовного дела.

— Что это? — судя по недовольному тону и отсутствию намёка на малейшую благодарность, с творчеством Пушкина этот ростовщик не знаком.

— Похищение Ларисы Малининой — Тумановка 1997 год. Алла, Виктория и Екатерина Муромовы, Василиса Зайцева — в 1997 году проживали в селе Тумановка. — прочитал он прежним тоном. — Зайцева, возможно, работала в больнице. Только имена? А отчества, а даты рождения, как я их должен искать?

— Спросил полицейский. У тебя ведь свои методы — справишься. Я, если ты не заметил, накинула лишние четыреста долларов, в качестве оплаты за информацию. Она нужна мне как можно скорее.

— И что ты будешь с ней делать?

— Я же не спрашиваю, что ты будешь делать с полученными деньгам!

— Тоже мне деньги, — презрительно скривился он, покосившись на продолжающих сиять нимбом неонов «Китов».

— Не советую туда возвращаться, велика вероятность, что тебе сегодня уже не повезёт.

— Спасибо за совет, мамочка, — мой листок перекочевал в нагрудный карман его рубашки. — Ладно, завтра позвоню или зайду.